«Чай, кофе или что-нибудь холодное?»
Мы договорились встретиться в кофейне: там тихо и территория нейтральная. Как только я вошла в здание, сразу поняла, что именно он – герой моей будущей статьи. За столом сидел похожий на Довлатова мужчина: широкая спина, массивные плечи, крупное лицо, где расположился мясистый нос, пара карих глаз, над которыми орлом вспыхнули черные кустистые брови. Вокруг больших губ – седоватая борода. Конечно, именно такой человек в моей голове мог раскрывать преступления, заводить уголовные дела – суровый, серьезный.
Я присела за столик, обменялись приветствиями. «Прежде чем перейдем к разговору», – начал Виктор, «Скажите: чай, кофе или что-нибудь холодное?». Значит, беседа пройдет гладко, подумала я. Так и случилось.
«Веселуха длилась с 79 по 92 год»
Что такое оперативное обслуживание? Задача оперативника – выявлять преступления, которые совершаются на конкретных объектах, изучать документы, вещдоки, работать со свидетелями.
Виктор работал в ОБХСС с 1979 по 1992 год. Линией его работы было обслуживание научных институтов СО АН (ныне СО РАН). Там он выявлял преступления на предмет не только кражи госимущества, но и оформления на должности подставных лиц, взяток. С последним было труднее, ведь обе стороны, принимающая и получающая, были наказуемы.
Помогало то, что в Академгородке, или Академдеревне, как назвал ее Виктор, все друг друга знали, информация не уходила за пределы, гуляла среди местных и, конечно, попадала в руки органов. Помогал и климат внутри институтов.
«Не то чтобы пауки в банке, но отношения были натянутые внутри коллективов. Жесткая конкуренция: подсиживали друг друга, наушничали», – вспоминает собеседник.
Порой приходилось применять хитрость: приходишь к сотруднику института, говоришь, что про него слухи ходят: взятки берет, например. После этого обескураженный сдавал своих коллег, порой даже не нарочно.
Но все же, говоря об ученых, об интеллигенции, среди которой Виктор работал без малого 15 лет, он не скрывает своей искренней симпатии. «Высококультурные», «грамотные», «колоритные», порядочные». Среди этих эпитетов затесалась история о первом посещении Института цитологии и генетики.
«Захожу в лабораторию, над столом человек пять столпилось, смотрят. Мне сверху хорошо видно, нагнулся, вижу картину: лягушачья лапка висит, дергается, когда ее током бьют. И у них такая непосредственная реакция, такая радость», – рассказывает бывший оперативник.
«Ты ездишь на служебной машине по своим делам, а я на работу на личной»
Для нормальной рыночной экономики характерны предприниматели – «лица осуществляющие деятельность (законную, важно подчеркнуть) с целью получения прибыли». В 80-е же годы любая деятельность с целью «наживы» была незаконной, называлась спекуляцией и регулировалась 154 статьей УК РСФСР.
Интенсивнее всего бороться со спекулянтами в Новосибирске приходилось на Октябрьском рынке. Что из себя представляло это место? На границе с городом, рядом с кладбищем каждое воскресенье собиралось несколько десятков тысяч человек из разных городов. Продавали все: от зубочисток до наркотиков. Каждое десятое воскресенье райотдел выезжал со своими следователями, со своими дознавателями.
Работа оперативника была направлена на количество, потом уже смотрели на качество. Буквально на количество «палок», то есть дел, которые удалось раскрыть за год. Не гладили по голове, если их становилось меньше, крутили пальцем у виска, если их слишком много: а как в следующем году превысить? Поэтому тем, кому не хватало «палок», приходилось ездить на барахолку чаще. «В один год я был на барахолке 49 воскресений из 52», – посчитал Виктор.
«Приезжает ментов 100 человек, из них 50 оперативников. Заберут они с собой человек 50, из них, скажем, 20 неказистым ребятам докажут, что они спекулянты. А остальные 15-20 тысяч работают», – вспоминает он.
Зачастую добираться было сложно: из Академгородка нужно было выезжать в шесть часов утра. Путь неблизкий, к тому же, пробки. Тогда Виктор приноровился ставить на свою «Ниву» с личными номерами синюю мигалку и удивлять этим гаишников. Конечно, останавливали, требовали документы. Однажды Виктор ответил придирчивому постовому: «Ты ездишь на служебной машине по своим делам, а я на работу на личной». На том и разошлись.
«Конечно, пришивали»
Нельзя сказать, что все боролись со «злом», как честный гаишник Николай Лаптев. У оперативников были свои способы добычи информации. Например, крышевать одних, чтобы те выдавали приезжих – москвичей, петербуржцев. Последние имели доступ к заграничному товару и желали настолько быстро с ним расстаться, что продавали по ценам в разы меньше рыночных, что очень мешало местным торгашам. Поэтому оперативники приезжали пораньше, обходили точки со «своими», те показывали на «чужих». И волки сыты, и овцы целы, как говорится.
Особым органом внутренних дел в вопросе спекуляции были внештатники. Студенты-альтруисты на добровольных началах помогали оперативникам: выступали в роли подставных покупателей, а после 1985 года еще и подставных пьяниц.
Когда на пост генсека СССР пришел Горбачев, начались массовые кампании, в том числе, антиалкогольная. Как следствие, увеличилась его спекуляция. Продавали все: таксисты, врачи, пенсионеры. В этом плане к Академгородку было много вопросов: «Вот в Октябрьском районе, в Центральном столько-то, а вы, ребята, совсем не работаете» – цитирует Виктор свое тогдашнее руководство.
«И мы ночи напролет до утра колбасили. Интересный был момент. Парень с девушкой, внештатники, на дороге машут, делают вид, что пьяные. Останавливают черную Волгу, просят у водителя водки "за любые деньги". Мужик пристально смотрит на них:
– Советский ОБХСС?
– Да
– Молодцы, хорошо работаете».
Дела приходилось и пришивать, признается Виктор. Но это было не наглое заламывание рук невиновным ради «палки».
«Уголовно наказуемая спекуляция, как и кража, становилась, если выгода была больше 50 рублей. Привели однажды бойкую тетю. "Затарилась" в магазине, где работала, с товаром суммой 49 рублей 60 копеек. Было понятно, что она на два раза все пересчитала, чтобы в случае чего пройти по административному нарушению. А самый хитрый из наших говорит: "Так у нее же все по пакетам расфасовано". И мы эти копейки за пакеты посчитали и влепили ей 92 статью (хищение государственного или общественного имущества)», – рассказывает собеседник.
Была и полярная ситуация, когда операм пришлось наступить себе на горло, чтобы поступить по совести. Историю о химике-Робине Гуде можно прочитать в личном блоге Виктора.
А что потом?
До пенсии оставалось совсем ничего: четыре с половиной года. Но начало девяностых стукнуло всех бюджетников, в том числе милицию.
«На деньги, которые платили в милиции, жить было практически невозможно. Брать взятки страшно: ментов начали сажать со страшной силой. И тут подвернулся мужичок, позвал меня к себе консультантом за хорошие деньги. Я согласился, благо, есть связи с милицией и прокуратурой», – описывает экс-полицейский.
Через год он ушел из конторы из-за конфликта с руководством. Несколько лет работы в торговле, начальстве охраны ночного клуба, «второй день рождения» после укуса энцефалитного клеща отделяли Виктора от работы, на которой он задержался на 20 лет.
«В фирмах это называется юрист. Я был, можно сказать, прикладной юрист. То есть не просто теоретик: если что-то затевали, я говорил, что так делать не нужно, лучше выбрать путь дольше, но безопаснее и грамотнее. Как говорил один мой знакомый ученый, физика или химия как науки не так интересны, как их пограничное состояние, то есть физическая химия. Так и здесь. Граница», – объясняет он.
Спустя время плодотворной работы Виктор, как он сам говорит, почти срубил сук, на котором сидел. В компанию начали поступать предложения по типу «мои идеи – ваши деньги». Деньги брали и благополучно исчезали. Тогда Виктор активно занялся обеспечением экономической безопасности. «Залетов» стало меньше, и встал вопрос о сокращении органа за ненадобностью.
«Так потому и нет залетов, что система безопасности хорошо работает» – сказал один из соучредителей компании, и этот вопрос больше не поднимался.
«В этом бизнесе были и хорошие времена, и плохие. Сказать, что жалею о том, что ушел из органов, не могу. Ну вот остался бы я, получил бы майора, полковника бы точно не получил. Честолюбием не отличаюсь. Как получилось, так получилось», – резюмирует Виктор.
