Дарья Макарова и Алексей Волнухин: медицина в «терминальном» состоянии

Корреспондент Academ.info решила поговорить с людьми, которых нельзя, в отличие от официальных властей, обвинить в предвзятости. Нельзя их назвать и дилетантами  – это люди, которые, несомненно, разбираются в теме. На вопросы отвечает Алексей Волнухин (АВ), директор НП «Открытая медицина» и Дарья Макарова (ДМ), президент благотворительного фонда «Здравоохранение-детям!»

— Можно ли улучшить качество медицинских услуг в нынешних условиях, при существующей модели здравоохранения?

— ДМ: Можно! Сейчас картина выглядит безрадостно: хоть государство и «забирает» почти 30% доходов на «социалку», но адекватных услуг не предоставляет. Приходя в поликлинику, пациент сталкивается с хамством, отсутствием специалистов, не понимает, почему хорошие препараты нельзя выписывать по льготным рецептам, не может пройти обследование рядом с домом, а вынужден куда-то ехать, да еще и ждать своей очереди 2-4 недели.

На мой взгляд, первым шагом к решению недовольства пациента может стать широкое и доступное (для понимания) информирование граждан. Опыт существования нашей интернет-приемной и горячей линии это подтверждает: имея информацию и понимая, как работает система, пациент имеет меньше необоснованных претензий и ожиданий, что снижает напряженность во взаимоотношениях врач-пациент. Второй шаг – это деонтология. И это не стоит денег, это просто культура, ну а она в головах, как известно.

— АВ: Самый большой парадокс российской медицины в том, что при резком повышении технологического уровня за последние 20 лет, не произошло принципиального изменения конечного результата. Мы не наблюдаем значимого снижения заболеваемости и смертности, показатели которых еще не достигли даже уровня 1990 года. Не увеличивается и степень удовлетворенности населения медицинской помощью.

Одной из основных причин сложившейся ситуации является отсутствие заинтересованности в этом конечном результате самой системы российского здравоохранения. Оплата работы любого лечебного учреждения сейчас осуществляется по количеству «законченных клинических случаев»: то есть чем больше больных, тем больше денег, чем тяжелее больные, тем денег еще больше. 

Такой системе не нужно снижение заболеваемости, нужны именно услуги, причем в большом количестве, желательно сложные и выполняемые у больных с высокими степенями тяжести. Именно поэтому основным направлением модернизации здравоохранения считается строительство высокотехнологичных центров, при явном недостатке внимания к первичному звену медицинской помощи – основе всего здравоохранения.

Нет никаких сомнений, что в НИИ патологии кровообращения, «Микрохирургии глаза», других современных центрах оперативное лечение осуществляется на очень высоком уровне, но не стоит ли задуматься о том, что эти операции становятся все более востребованными из-за дефектов первичного этапа медицинской помощи?

Получается, что количество и качество отдельно взятых, преимущественно дорогостоящих, услуг растет, а качество здравоохранения движется в обратном направлении. Ничего не изменится, пока основным критерием оценки будет количество выполненной врачебной работы, а не количество здоровых людей или эффективность профилактических мероприятий. 

— Очень часто причину проблем здравоохранения ищут в нехватке денежных средств. Согласны ли Вы с этим? Если нет, то, что в российской медицине является наибольшим дефицитом?

— ДМ: Конечно, есть большой дефицит денег. Пару десятков лет в медицину просто не вкладывали – запустили до «терминального» состояния (состояние, пограничное между жизнью и смертью), если говорить медицинским языком. Теперь вытащить ее из этого состояния очень дорого! На мой взгляд, сейчас уже поздно «откачивать больного», надо создавать что-то принципиально новое – систему, которая будет работать в современных реалиях, в первую очередь, в реалиях экономической системы страны. Это тоже дорого. Поэтому необходимо увеличить затраты на здравоохранение хотя бы до 6% ВВП (сейчас чуть больше 3%).

И, конечно, дефицит кадров! Бывший министр здравоохранения Татьяна Голикова, на финальном своем докладе озвучила цифру – 200 тысяч врачей ( не всех медиков, а именно врачей) не хватает нашей стране для нормального (не хорошего, не идеального, а нормального!) функционирования системы. Не говоря уже о том, что врач без среднего и младшего медперсонала как без рук! Этих специалистов требуется в 3 раза больше. По сути, нам не хватает полмиллиона человек. Откуда их брать? У меня есть идеи, но не уверена, что они приживутся и будут возможны сейчас. Может через лет 10 власть очнется… Без политической воли властей решить эту проблему – нереально!

— АВ: Денег, как известно, много не бывает. Вопрос, как и в чьих интересах, расходовать те, что есть.

Медицина – это врач и пациент, все остальные звенья системы здравоохранения должны лишь помогать им, действуя исключительно в их интересах. За последние двадцать лет все реформы здравоохранения в России не повышают эффективность системы, а разрушают ее. Принимаемые на самом высоком уровне законы снижают доступность медицинской помощи для пациентов, а нормативные акты и инструкции для врачей не дают им времени заниматься больными (нужно заполнить килограмм бумаги на каждого) и никак не повышают комфортность получения медицинской помощи для пациента.

Не пациент и не врач стоят в центре этой системы, она существует для того, чтобы обеспечивать саму себя. Так что наибольшим дефицитом в российской медицине являются внимание и забота о пациенте и уважение к профессии врача – те морально-этические ценности, которые незаметно исчезли и подменились экономическими категориями, также как понятие «медицинская помощь» вытиснилось понятием «медицинская услуга». 

— Можно ли считать частичной альтернативой благотворительную помощь в медицине? Насколько она перспективна и важна ли она сегодня и почему? Какие проблемы существуют в этой области и «мешают помогать»?

— ДМ: Что значит «благотворительная помощь в медицине»? Есть благотворительная помощь на медуслуги и медпомощь (собирают на лечение), а есть благотворительная помощь системе здравоохранения (то, чем занимаемся мы).  И та и другая помощь нужна безусловно. У нас в стране есть много хороших медцентров и хороших специалистов. Но нет стандартов лечения некоторых заболеваний, а про часть заболеваний наш Минздрав, видимо, вообще не слышал (создается такое впечатление). Приходится собирать деньги и отправлять детей и взрослых лечиться за границей. Что касается нашей деятельности, то мы частично подменяем собой государство. Наверно, это надо делать, пока не придет осознание необходимости делать такую работу на государственном уровне, да и само общество наше еще ко многому не готово.

— АВ: Благотворительная помощь, безусловно, важна и перспективна, и во всем мире добровольные пожертвования составляют существенную часть бюджета многих лечебных учреждений. Причем из благотворительной помощи финансируются программы, направленные на решение конкретных проблем, а не частные случаи. В этом случае благотворительность, безусловно, является хоть и незначительной, но альтернативой.

Из своего опыта я могу сформулировать три причины, по которым у нас благотворительность не распространена. Во-первых, отсутствие налоговых льгот. Во-вторых, людей, готовых вложить какие-то средства, настораживает безадресность помощи и невозможность ее контролировать. Причем у них, как правило, есть печальный опыт подобной «помощи». В-третьих, у всех знакомых руководителей успешных предприятий на столах я видел пачки писем от органов власти всех уровней, с просьбой финансировать футбольные клубы, салюты, городские праздники и прочие увеселительные мероприятия. Отказать – сложно, так и расставляются приоритеты в направлениях помощи. Радует лишь то, что даже в этой ситуации есть люди, готовые помогать.