Установить диалог между молодежью военного времени и современной молодежью непросто. Различия между ребятами, прошедшими Великую Отечественную войну, и ребятами 21-го века слишком велики. Но на круглом столе "Поколение войны и мира: связь прошлого, настоящего, будущего", состоявшемся 7 мая, в который раз стало так очевидно, что лучший диалог – это непосредственное общение, заинтересованное общение, когда старшему поколению снова и снова хочется говорить "спасибо".
В зале заседаний НГУ нас оказалось немного: доктор и.н., профессор НГУ И.С. Кузнецов, доктор и.н., профессор НГУ С.А. Красильников, к.и.н., научный сотрудник Института Археологии и Этнографии А.А. Шадт, участник Чеченской войны Эдуард Рябинин и несколько студентов. Но на протяжении трех часов мы все с нескрываемым интересом слушали практически только одного человека – ветерана Великой Отечественной войны Святослава Наумовича Шешкова. Слушали с жадностью, не отрываясь. Всем было жаль только одного – слушателей было мало.
- Слава, начинай, - обернулись к товарищу ветераны Михаил Дмитриевич Плотников и Николай Михайлович Прокошин.
- А что сразу Слава? – улыбнулся Святослав Наумович. Тогда я еще не знала, что так улыбаться может только он – мягким и широким ртом, хитроватыми и добрыми глазами, насупленными и властными бровями. Так улыбается человек, жизненная история которого может показаться выдумкой, настолько она невероятна и разнообразна.
В преддверии юбилея Победы в Великой Отечественной войне мне бы хотелось рассказать вам несколько его историй. Пускай с экрана монитора они покажутся не такими яркими и завораживающими, как если бы вы услышали их от него самого. Но все же это случаи из ЕГО фронтовой жизни, которые вносят в до сих пор необъятную историю войны новые крупицы-факты.
"…Я родился в 1921 году в Бердске. У меня был богатый дед. У него было шесть сыновей, и он для каждого дом строил. Я очень любил бывать у деда, можно сказать, что жил у него. Но в 1930-ых годах в Бердске началось раскулачивание. Дядья мои все разъехались. А деда и еще пол-Бердска сослали на гнилых баржах вниз по Оби. Я решил с дедом остаться, и "сослался" с ним. Но дед мой утонул. Половина людей утонули, потому что у этих гнилых барж днища провалились. А нам с мальчишками было лет по 12-13. Мы выплыли, потом долго по болотам пробирались, пока до Томска не добрались, там и остались беспризорничать. Нас, правда, отлавливали и в трудкоммуны отправляли, но… Знаете, у меня до сих пор бывают беспризорные настроения. Как расстроюсь из-за чего-нибудь, так сяду и уеду на вокзал …"
"…Воевать я начал на Кавказе, на речке Псыш. Сейчас историю расскажу. В 1943 году, после Сталинграда, было затишье. Настолько долгим оно было, что мы за полтора месяца заждались уже. И с немцами "подружились": они жили по одну стороны деревни Перевальной, а мы – по другую. Есть нечего было, и мы на деревню вылазки делали, яблоки собирали. Сначала немец выйдет за провиантом, насобирает, потом крикнет: "Ванька, давай!" - и потом наш Ванька идет. Мы не трогали друг друга, потому что есть всем хотелось. И тут однажды принесло к нам одного генерала. А у него подзорная труба была. И вот увидел он этого немца, да давай кричать на нас, почему мы не стреляем во врага. И мы открыли огонь - так наша "дружба" закончилась, и снова пошли бои …"
"… На Кавказе я был механиком танка. Потом меня отправили на завод в Нижний Тагил – танки собирать. Там я переквалифицировался на танкиста, и опять на фронт. Меня как танкиста и ранили - (Святослав Наумович долго и подробно рассказывал о различных маневрах танка, о том, как "встал" его танк, а он не мог его развернуть – "ни шагу назад!", и как рядом людей разрывало напополам, и о многом другом. Он помнит свои, или, как он говорит, "моёвые" военные события до мельчайших деталей, и так эмоционально рассказывает, что поневоле содрогаешься, изумляешься, пугаешься…). – Ранило в седалищный нерв – и по голени, по всей ноге боль раскатилась. Я тогда чуть "наркоманом" не стал – мне постоянно морфий кололи, чтобы снять эту боль, я без него заснуть не мог. А вообще я – металлический человек! Знаете, осколки от танка, засевшие в ноге, до сих пор выходят. Я после войны часто на самолетах летал, и проверяющие постоянно думали, что я что-то прячу в себе или на себе, пока я им удостоверение ветерана не показывал…"
"… А еще такую историю вам расскажу. Приказали нам взять "языка", сказали, что устроят нам за него баню, да 10 дней отдыха. Мы и пошли… Долго наблюдали за двумя немцами, которые по очереди дежурили. Пока первый спит, второй ходит вокруг, гуляет, караулит. Потом второй идет спать, а на его место заступает первый – обопрется на ружье и посапывает – это он так дежурит. Я говорю – надо этого первого брать! Подождали, пока он вышел на караул, заснул – и кляп ему в рот, а второго убили. И потащили "языка". Пришли к себе, пытаемся его допросить, а он только руками голову зажимает и на землю падает – что с ним делать? Бить-то жалко! Пошли в штаб. Выходит знакомый кавказский командир: "Чего, ребят?" – "Да вот, "языка" привели, немца!" – "Да разве это немец! Вон какой темный! Может, румын?". Подошел к нашему "языку" командир и давай с ним то ли на грузинском, то ли на армянском разговаривать – это "украденный" кавказец оказался! Командир нам говорит: "А ну быстрей идите отсюда, пока вас за такого "языка" не посадили!". Вот так. Тогда немцы часто кавказцев воровали - вербовали. Нам потом этот "язык" рассказывал: "Подошли ко мне двое, первый меня за подмышки взял и повел, второй шинель новый надел"… И остались мы без бани..."
"… Когда я один раз зашел в штабную землянку, я подумал: "Боже! За что же мы воюем!!! Вы тут в штабе… А мы на фронте освобождаем Родину!" Ужас! Лучше я не буду вам этого рассказывать - (Святослав Наумович снова рассмеялся). - Не положено! Я только вот что вам скажу: я никогда не кричал "За Сталина!", хотя за это могли осудить, таких случаев было много. Я кричал "За Родину!" и только. Потому что мы не воевали - мы освобождали свою Родину! Сейчас часто говорят: какое мужество было у ветеранов, сколько подвигов они совершили! На войне никто не думал о подвигах! Разве вы будете думать о своем мужестве, когда на вас наведен ствол?! Нет! Потому что самое главное – выжить! Так что это не подвиги были, а военные обстоятельства…"
Святослав Наумович рассказал нам очень много любопытных, смешных и горьких, и даже пикантных случаев. Только это не для всех. Не стоит об этом писать, но сами понимаете, как могла сложиться его судьба до войны и после войны – уж слишком в советское время жизнь была непредсказуемой. Когда мы выходили из университета, Святослав Наумович виновато, но опять же хитро улыбнулся и сказал: "Вы уж извините меня за все, что я тут наболтал. Давно уже хотелось выговориться, ведь прошел через огонь, воду и медные трубы! И вот пришел и немного рассказал…".
А еще Святослав Наумович сообщил нам по секрету, что пишет книгу. А я лишь написала материал. Конечно, чтобы рассказать о жизни ЭТОГО человека, двух страничек журналистского текста чрезвычайно мало. Но я надеюсь, что они могут стать причиной того, что однажды, увидев на прилавках воспоминания Шешкова Святослава Наумовича, вам непременно захочется их прочесть. Это имя – одно из миллионов. Но все же – запомните его.
2 000 000 
