Пожалуй, первое и самое сильное впечатление – лица. Множество лиц, смотрящих на меня с холстов, лиц завораживающих, не дающих отвести взгляда. О лицах, об эмоциях говорят и другие посетители: «Есть ощущение, что ты отходишь, а картины начинают жить – хочется вернуться и проверить, так ли это... Сначала, признаюсь честно, лица мне не понравились. Но чем я дольше смотрела, тем труднее было отойти», «Не важно, что именно нарисовано на ее картинах – за каждой какой-то неимоверно сильный взрыв энергии, чувств. Кажется, что художницу подхватил водоворот, а когда ее из водоворота выбросило, она в руках уже держала эту картину».
Это отзывы людей, не имеющих к искусству, как они сами говорят, никакого отношения. Но и среди профессионалов Евгения признанный мастер.
— Насколько я знаю, это редкое явление – Вас очень много и охотно хвалят коллеги-художники. В чем причина, на Ваш взгляд?
— Может, потому, что в моих работах нет ориентировки на салонную живопись, на то, чтобы понравится зрителю. И дело тут не в том, что мне этого не хочется: просто мне важно пойти дальше, чем рядовой зритель готов воспринять. Это не значит, что меня не понимают... Просто зрителям не хватает «насмотренности», зрительного опыта.
— Вы преподаете в Новосибирской государственной архитектурно-художественной академии. Как Вам кажется, такое общение со студентами сказывается на творчестве?
— Я преподаю проект монументалистам – а это очень специальный предмет. Тут важнее ремесло и нахождение контакта с клиентом. Соответственно то, что я преподаю скорее связано с головой, а не с рисованием как таковым. Но все же сказывается, правда, скорее как общение одного художника с другими.
— Учитель – это, как правило, человек другого, более старшего поколения. Вы, общаясь со студентами, относите себя к другому поколению?
— Конечно, нет! Я, естественно, понимаю, что люди очень разные. Но эту разницу я скорее осознаю как разницу между людьми, а не как разницу поколений. У меня больше опыта, поэтому, как правило, я лучше вижу, что можно сделать из их материала.
Мы сидим на скамейке: перед нами три лектора на ветках среди птиц, сбоку нас внимательно изучают птицы с человеческими лицами. Меня не покидает чувство, что я подсмотрела чьи-то сны...
— У меня очень богатая «сонная» жизнь, равная по значимости с бодрствованием, – признается моя собеседница. – Но даже когда мне снятся мои произведения – например, выставка моих работ, я никогда не пытаюсь перенести это в реальность. Те работы сделаны из каких-то иных материалов...
На вопрос как же такие работы создаются в реальности, Евгения улыбается:
— У меня есть некоторое «раздвоение личности». Одно дело, когда я делаю монументальную работу. Это работа со стеной, с конкретным пространством, перенести эту работу на другой объект в точности уже невозможно – в процессе создания учитывается множество нюансов. В этом случае я обязательно создаю масштабный эскиз, который в точности переносится на стену. Другое дело, станковые вещи – это скорее диалог с холстом. Причем, у него прав больше, чем у меня...
Мы смотрим на эти картины, «надиктованные холстом». С комментариями Евгении они смотрятся по-новому.
— Серия О.Р. – открытый рот – это серия реалистичных портретов людей с открытым ртом. В живописи, в отличие от фотографии, открытый рот – это своеобразный запрет. На картине улыбка с приоткрытыми зубами выглядит страшно. Поэтому эта серия – перекличка с фотографическим искусством и преодоление собственных художественных запретов. Обычно мои серии несколько растянуты во времени. Вот, например, серия мам с детьми: мой сын растет, меняется мое восприятие взрослого и невзрослого, и я возвращаюсь к этой серии по-новому. В серии «Материя» – натюрморты, где ткани то прописаны четко, то переданы мазками, но каждый раз это материя в каком-то метафизическом смысле.
Я не могу удержаться - бросаю еще один взгляд на птиц с человеческими лицами и задаю свой последний вопрос:
— Вы любите людей?
— Это самое страшное и самое удивительное, что есть в нашем мире. Я очень люблю на людей смотреть и видеть, какие они красивые. Наблюдать за ними – настоящее удовольствие. Я не устаю удивляться, как можно было человека так придумать, какое многообразие линий, жестов, мимики, переживаний.
Фото – artlib.ru
Юлия Черная