— Петр, ты давно работаешь в сфере кино?
— Я даже не знаю, что это за сфера такая…кино. Как все получилось? Я всю дорогу занимался рекламой, постыдным ремеслом, так сказать. Это приносило хорошие деньги, но я не получал никакой радости. Существует одна очень емкая шутка-загадка: на какую из коммунальных служб падает максимальная нагрузка во время рекламных блоков? На канализацию.
— Тебе не нравилось работать в рекламном бизнесе?
— В некоторой степени мне было обидно. Ведь ты вкладываешь в это дело часть своей души, а люди во время рекламы стараются оторваться от экранов телевизоров. Одно дело, когда ты смотришь «Каннских львов» или коллекцию Жан Мари Бурсико. И совсем другое – наша реклама. Региональный заказчик – эстетически отсталый человек. Я совершенно не стесняюсь об этом говорить. По его мнению, аудитория – это не люди, а ходячие кошельки, потребители. Заказчик невысокого мнения о своем зрителе.
— Как ты решился уйти из рекламы и пуститься в большое плавание?
— Как ни странно, помог кризис. Раньше я доводил до конца один проект, появлялось еще три. Я ссорился с собой, ставил ультиматумы, но в итоге опять шел зарабатывать деньги. А тут случился кризис, и рекламный рынок просел одним из первых. Появилось свободное время. И тогда я понял, или сейчас извлеку выгоду из этого поражения, или уже ничего не изменится.
— Легко ли в Новосибирске снимать кино?
—Проблема в том, что у нас кино как такового нет. Кино – это индустрия и здесь, как не крути, ситуация такая же как в рекламе. Продюсеру виднее, чем кормить зрителя. Я думаю, оно (кино) будет. Сейчас пока рано. Во-первых, в Москве мы никому не нужны…
— А без Москвы мы никуда?
— Хочется верить, что это не так. У нас, на самом деле, удивительный город, он очень многоликий. Это – странный город. Здесь можно снять абстрактный мегаполис, магистрали, движение, ярких типажных современных людей. В то же время мы можем нырнуть на тихую улочку в центре и запечатлеть историческую реконструкцию. А если отъехать в Колывань, то вот вам готовые кадры купеческой старины. У нас можно снять настоящую тайгу. Не как в сериалах, где люди бегают между трех сосен и делают вид, что они заблудились. У нас это настоящая взрослая, дремучая тайга. Не уезжая далеко, можно снимать водопады, рудники, заброшенные лагеря, золотые прииски.
— Город дает добро кинематографу. Что тогда мешает ему развиваться?
— Да, объективная реальность дает добро. Но у нас мало профессионалов. Нет индустрии, инфраструктуры. У нас это не поставлено на поток. Кроме того, нет профессионалов киноиндустрии. Для новосибирцев это скорее хобби, чем профессия.
— А почему так получается? Профессионалы в Новосибирске не задерживаются?
— Часто уезжают. Но я бы не сказал, что в российском кинематографе много новосибирских режиссеров. Есть Андрей Звягинцев, который однозначно оставил след в мировом кино. Есть наш земляк Стас Дремов. Этот человек закончил ВГИК как оператор и режиссер – необычное сочетание. Есть еще Слава Росс, который снял трагикомедию «Тупой жирный заяц». Очень редкий, кстати, для нас жанр. Вот три имени могу назвать режиссеров-выходцев из Новосибирска.
— А ты собираешься уезжать?
— Когда-нибудь… Вообще, я думаю, не обязательно жить в Москве, чтобы творить. Есть яркие исключения, например, Евгений Гришковец, уроженец соседнего региона, Кемеровской области. Он живет в своем любимом Калининграде, а работает по всему миру. Работать «киношник» может и должен уметь, где угодно. А жить надо там, где живется.
— Будете поднимать Новосибирский кинематограф?
— У нас есть цель снимать здесь. Мы планируем сделать еще пару-тройку ярких работ. Убедиться, что это заработало, зажило.
— Есть какие-то конкретные идеи?
— Хочу снять фильм, часть действий которого будет происходить в глухой деревне, а часть во Франции. Рабочее название у проекта «Немтырь». Фильм про француза, который потерялся в России. По сюжету здесь все немтыри, то есть немые. Эти люди не слышат друг друга. Француз ни слова не понимает по-русски. Русские ни слова не знают по-французски. На главную роль мечтаю пригласить Венсана Переса.
— Как долго планируешь идти к этому проекту?
— Это очень сложная картина. Если жизнь идет по планам, тогда к следующему лету мы бы доросли до этого фильма.
— А жизнь идет по планам?
— Жизнь идет по планам вопреки обстоятельствам. Нам приходится лавировать. Такова работа «киношника». Это постоянная борьба с форс-мажорами. Я думаю, что любой режиссер – это кризисный директор.
— У тебя есть свои кумиры или люди, на которых ты ориентируешься?
— В профессии, безусловно. Я очень люблю корейское кино. Я обожаю Ким Ки Дука. У таких людей пытаешься чему-то научиться. Не «стырить», а понять.
— Что ты думаешь о Российском кинематографе?
— Россия очень многое сделала для кино. Вспомнить актерские системы Чехова, Станиславского. По принципам Кулешова до сих пор снимает весь мир. Именно он превратил кинематограф в профессию. Я считаю, что у нас в кино особое право. Нашими предками многое заложено в это искусство. Но кому много дано, с того много и спросят.
— У нас богатая ретроспектива, а что ты можешь сказать о перспективах российского кинематографа? Бытует мнение, что он постепенно слабеет.
— Как сказать. Мне все равно кто и что говорит. У нас есть свои молодые, талантливые режиссеры Анна Матиссон, Иван Вырыпаев или Алексей Попогребский. Их фильмы не оставляют равнодушным никого.
— Но у них достаточно ограниченная аудитория...
— А для остальных есть сериалы, где «брусника на лугу». Скучно мне на это ориентироваться. У каждого свой зритель. Как-то раз наткнулся на серию «Реальных пацанов». Смотрел и не мог понять, почему она меня «цепляет». И вдруг до меня дошло, что сюжет смоделирован по подобию фильма девяностых годов «Облако-рай». Прекрасная, очень талантливая картина. Так вот, я не отношу себя к аудитории «Реальных пацанов», я зритель «Облако-рай». И мне все равно, что этот фильм неизвестен. Может тот, кто будет читать статью, заинтересуется, скачает и посмотрит.
А если говорит про массовость, то тогда нам с Николаем Анищенко надо было снимать порно. Тогда бы наша аудитория была огромной.
— А какой он, твой зритель? На кого ты ориентируешься, когда пишешь?
— Мне сложно судить. Это у рекламистов есть целевая аудитория. Наверное, это человек думающий. Но я против слова элитарный. Элитарность она всегда предполагает лимитированность. Мне бы не хотелось, чтобы интеллект перестал быть нормой и стал признаком исключительности.
— Где ты берешь идеи для своих фильмов?
— Я очень внимательно смотрю на жизнь. Она вся состоит из маленьких эпизодов, кусочков кино. Это может быть случайно услышанный диалог. Она что-то сказала, он промолчал. Отдельные жесты, символы. Каждый такой фрагмент жизни заносится мною в «банк данных» и однажды становится частью сценария.
Ольга Гудова
