За весь спектакль Анна Каренина (Ольга Лерман) не говорит ни слова. Словам на этот раз вообще не место на сцене, где идет ни балет, ни драма, а… пластика? Режиссер Анжелика Холина сама затрудняется с ответом, к какому жанру отнести эту постановку. Драматические актеры здесь и танцоры и участники пантомимы, одним действием, без слов, рассказывающие зрителю давно известную историю любви.
Разумеется «Каренина» Холиной это уже во многом не «Каренина» Толстого, с его любовью к нескольким сюжетным линиям. Весь спектакль – это история Анны, Анны и только Анны, которая начинается с ее приезда к брату и обрывается сценой гибели. Убитый горем Вронский не отправится воевать, чтобы хоть как-то пережить смерть своей возлюбленной, а Левин, мучаясь вопросом о смысле жизни, просветленный, не придет к Богу – все эти люди действуют в спектакле, лишь чтобы в полной мере раскрыть характер и трагедию Карениной.
Все смешалось в доме Облонских, показывают актеры, суетливо перебирая руками. Поезд, который должен привезти Каренину, ждут, как чуда. В отличие от книжного московского Облонского, брат Анны, похоже, живет в маленьком городке, настолько его семейство искренне радуется и машет вслед всем проезжающим составам. Но вот звучит веселый свисток паровоза – рев настоящего электропоезда, и героиня обнимает родственников.
Говорить о любви можно на любом языке, совершенно справедливо считают актеры и режиссер. Происходящее на сцене с главными персонажами настолько понятно, что в памяти всплывают отрывки и фразы из романа. На языке танца и жестов ведутся праздные разговоры, объяснения в любви, происходят первые ссоры и примирения между влюбленными.
Нельзя сказать, что треугольник Каренин, Анна и Вронский завораживает своей игрой, но уж точно не оставляет равнодушным. И пусть Вронский в исполнении Дмитрия Соломыкина выглядит пустым, лощеным типом (в отличие от его книжного прототипа он, видимо, таким и задуман режиссером), он несомненно влюблен.
Как влюблена и Анна, бросающая мужа, чью роль сыграл народный артист России Евгений Князев. Его герой не холодный расчетливый карьерист и не ревнивый деспот, он любит жену, вот только времени на общение не хватает… На сцене он тот самый муж, который обо всем узнает последним. И требования прекратить постыдную связь, угрозы запретить видеться с сыном, холодная ярость – выразить эти чувства актеру великолепно удалось и без слов.
Хуже обстоит дело с другой парой: Левиным (Федор Воронцов) и Кити (Екатерина Крамзина). В постановке Холиной образ романтика Левина претерпел огромные изменения. Вечная жилетка и сапоги, резкие размашистые движения, постоянное притопывание ногами – неуравновешенный грубиян, да и только. Особенно неудачна сцена, в которой Кити отказывается стать его женой. Левин переживает отказ, мучается чувством стыда – фактически размахивает своей избранницей и орет на весь зал. Конечно, в спектакле, где актеры не открывают рот, любому произнесенному звуку придается огромное значение. Но в данном случае герой производит впечатление психически больного человека, а не несчастного влюбленного. Это уже не страсть и даже не юмор, а неудачный ход.
Кстати, юмористических моментов в спектакле немало: лебезящие перед Карениным сослуживцы, внимающие каждому его слову, Вронский, пытающийся увильнуть от ухаживаний Кити, неугомонный Облонский, которому вновь захотелось приключений.
Спектакль поставлен на музыку нескольких композиторов: Шнитке, Чайковского, Малера и других. Но музыкальной основой всей постановки являются произведения Шнитке, которые своей изломанностью и диссонансами как нельзя лучше подходят для этой истории.
С одной стороны, страсть, которой невозможно противиться, с другой – презрение со стороны света, тоска по сыну, ревность. Бабочка Шнитке звучала основной темой Анны, являясь как бы лейтмотивом всего спектакля. Здесь и полет, и трепет, несбыточные надежды, стремление вырваться из этого пошлого мира показной порядочности, которую символизирует стилизованная под викторианскую эпоху мелодия.
К сожалению, музыка оказалась слишком громкой для сравнительно небольшого зала, что временами мешало восприятию. Особенно это чувствовалось в начале спектакля: казалось, что ты забрела на дискотеку, где по ошибке или странной прихоти диджея включили Шнитке.
Исстрадавшись под музыку Шнитке, Анна решает свести счеты с жизнью под легковесный Pie Jesu Ллойда Уэббера. С неба начинает литься свет, Анна, спотыкаясь, бредет по рельсам, вдалеке слышится шум приближающегося поезда и звучит сладкая мелодия… Видимо, Pie Jesu символизирует избавление от душевных мук. Но видя очередное, ставшее последним, объяснение Вронского и Карениной, ощущая этот накал страстей, ожидаешь в финальной сцене еще большего драматизма. Вместо этого слышишь Pie Jesu и перестук колес и невольно думаешь: «Неужели ее задавит под это?»
Так и вышло. Толпа на сцене еще долго стучала стульями, одновременно изображая поезд и, видимо, символизируя, что в гибели Карениной во многом повинно и общество, отвергнувшее ее.
Фото Виктора Дмитриева и с сайта театра имени Вахтангова
Дина Голубева
