Почему об этом вспомнил? Недавно обсуждали нашумевшую статью на «Фонтанке», где молодежь призывали к целомудрию, то есть советовали не заниматься сексом до брака и за пределами брака. Совет, с моей точки зрения, так себе, трудно реализуемый в современных реалиях. Проще научить молодежь предохраняться от неприятностей.
Собственно говоря, ЗППП появляются из-за незнания элементарной информации, ненужной бравады, отсутствия средств защиты или комбинацией этих причин.
Недавно, рассказывая своим более юным коллегам про житие-бытие в СССР, я вспомнил, что ситуация с ЗППП тогда была значительно лучше. Понятно, что некоторые критики Советского Союза (преимущественно, из числа тех, кто СССР не застал) скажут, что статистики по ЗППП не было, а если была, то показатели искусственно занижались. Это хрень несусветная. ЗППП в советские времена реально было меньше. С одной стороны, играла роль пропаганда («Моральный кодекс строителей коммунизма» не содержал советов по хаотичной половой жизни). С другой стороны, позитивную роль сыграл тоталитаризм.
Почему позитивную? Сейчас поймете.
Как сейчас лечат ЗППП? Человек идет в специализированный медцентр, на условиях анонимности сдает анализы, узнает диагноз, и его лечат.
Как было тогда? В 1983 году на первом курсе НГУ я жил в одной комнате с тремя однокурсниками: бывшим студентом пединститута, где он отучился три курса, и двумя дембелями – один служил в стройбате, другой был воином-интернационалистом, служившем в Демократической республике Афганистан.
Эти парни были старше меня на три года и казались мне, 17-летнему парню, невероятно взрослыми. И эти взрослые время от времени ездили в пединститут, где занимались любовью с тамошними студентками. С однокурсницами этот фокус у них не прошел бы, так как все они были моего возраста, в котором любовь и секс не были одним и тем же понятием.
И однажды экс-студент педа понял, что он подхватил ЗППП. Лечиться в студенческой поликлинике, равно как и в НКВД (Новосибирском кожно-венерологическом диспансере) он не мог. Во-первых, это вызвало бы скандал и могло привести к исключению из нашего славного Новосибирского госуниверситета. Во-вторых, врач обо всем оповестил бы жену (а мой однокурсник был женат) и милицию (для установления круга общения однокурсника).
По этой причине его, используя медицинскую энциклопедию и советы знающих людей, лечили мы. Ему кололи ниже спины бициллин. Шприц кипятили в специально купленной кастрюле, место укола протирали водкой-андроповкой.
В общем, в тот момент, когда исцеление было близко, навестить мужа из деревни прибыла жена. Она решила сделать сюрприз, приехав внезапно. Как сейчас помню то утро: на плите в кастрюле кипятится шприц, однокурсник лежит кровати с голой частью тела, куда его нужно было вколоть бициллин, и тут открывается дверь, и в комнату с мороза заходит она с сумками, полными продуктов. Поскольку жена соседа работала фельдшером, понять суть проблемы ей не составляло труда.
Мы трое, как истинные товарищи, оставили супругов наедине, чтобы не мешать радости общения.
К нашему прибытию они (супруги) сказали, что приняли волевое решение лечиться в НКВД. Там соседа и вылечили, а заодно и его подругу, которую нашли при помощи участкового. Его, кстати, не исключили, так как жена упросила врачей не сообщать в вуз. Он потом вылетел сам.
Как вы сами понимаете, эта история заставила всех сопричастных задуматься, в том числе об изделиях №2 (так называли во времена СССР презервативы).
Эта история, которая многим кажется забавной, говорит о том, что не всегда стоить хулить советские времена. «Мой первый муж учился в Мединституте. Так вот, в году 1982-м, когда они “проходили” вот эти самые ЗППП, по всему Новосибирску им не могли найти ни одного больного сифилисом. Для демонстрации, так сказать», – рассказала Элеонора, одна из моих коллег.
Времена, конечно, сильно изменились, и, видимо, далеко не все согласятся с возвращением принудительного лечения ЗППП. Понятно, что тоталитаризм никому не нравится, но иногда те методы были на порядок эффективнее нынешнего убеждения.
Иллюстрация сгенерирована нейросетью
