– Принято считать, что игры «в войнушку» интересны скорее детям, нежели взрослым. Немцы настолько инфантильны?
– Начнем с того, что переодеваться гуннами, монголами, викингами – давняя немецкая традиция. С 1823 года проводится знаменитый на весь мир Кельнский карнавал, получивший наряду с подобными праздниками в других городах Германии название пятого времени года. Наш карнавал стартует 11.11 в 11:11. Знаю, что эта магия цифр передалась и сочинской Олимпиаде-2014, церемония открытия которой началась в 20:14 по московскому времени… Простите, я отвлеклась! (улыбается) Кельнский карнавал идет 4 месяца, с ноября по февраль. Это ощущается в каждом уголке Кельна. Новые гунны и монголы с начала 90-х годов прошлого века тоже участвуют в костюмированных шествиях, позиционируя себя при этом как представители отдельной субкультуры. Дело в том, что ролевые игры помогают участникам идентифицировать себя с героями. И это не актерство, ведь артисты после спектакля идут домой нормальными людьми. А участники исторических реконструкций глубоко погружаются в создаваемые ими образы. Одни женятся по обрядам древних племен, другие заявляют о том, что после смерти хотят быть погребенными в амуниции гуннов!
– Сформулирую свой вопрос по-другому. Не являются ли новые гунны демонстрацией сытой Европе девиантного поведения, возведенного в культ?
– Вот вы о чем! Сложно сказать, что именно является сейчас отклонением от стандартов и социальных норм. Кому-то ролевые игры кажутся впадением в детство. Но участников исторических реконструкций я бы не назвала инфантильными. Да, никто из них не читал ни Homo ludens Йохана Хейзинга, ни бестселлеров американского психолога Эрика Берна «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры». Немцы любят ходить в кино, они скорее зрители, чем читатели. Исторические фильмы, выходящие на экран, способствуют появлению всплесков нового интереса к реконструкциям. Сильное влияние оказывает и музыка: вспомните, каким оглушительным успехом пользовалась немецкая группа «Чингисхан»! Ролевые игры – серьезное увлечение. Люди ездят в Монголию знакомиться с местными обычаями, долго готовятся к карнавалам и фестивалям.
– Фрау Дрешке, позвольте уточнить: исторические реконструкции для кельнцев – это уже modus vivendi или все еще хобби?
– Пожалуй, я отнесла бы их к разряду массового хобби. Кельнцы переодеваются не только гуннами с монголами. У нас есть еще новые викинги и римляне, индейцы и африканцы – и даже пираты Карибского моря, возглавляемые дюжиной Джеков Воробьев!
Однако династий новых гуннов нет. Немецкая молодежь больше увлекается фэнтези и компьютерными играми. Так что, можно считать, движение новых гуннов в Германии идет на спад, но в то же время они уже появились в Голландии!
Основное место дислокации новых гуннов и монголов – летние лагеря. В окрестностях Кельна на десять дней собираются около 5 тысяч любителей исторических реконструкций. Однако, возвращаясь почти на полторы тысячи лет назад, кельнцы не отказываются от современного комфорта: в юртах рядом с историческими костюмами можно встретить и чайник, и термос, и гладильную доску! Отмечу, что равенства полов в новых племенах не существует. За редчайшим исключением, все женские роли исполняют мужчины. Для которых роль в реконструкции важнее их социальной роли.
– Отказ от общественной нагрузки – это же эскейпизм в чистом виде! Тут и до дауншифтинга недалеко…
– Вы правы, в своем стремлении «спастись, уходя» ролевики и эскаписты схожи. Но ролевые игры – многослойное явление. Это не только уход от реальности, иначе любое хобби можно будет причислить к проявлениям эскейпизма. Это побег в более простой мир, где есть возможность пережить новые сильные ощущения, восполнить свои эмоциональные пробелы. Если хотите, это такая ностальгия по подвигу!
Кроме того, ролевые игры – это еще и способ передачи исторических знаний, определенных навыков. Для новых гуннов самое главное не стремление к аутентичности, а изучение чужой культуры и дальнейшая популяризация этих знаний. При этом «племена» отличает любительское, а не научное понимание истории.
Между прочим, за право побыть другими кельнцам приходится платить: это и ежегодные взносы в клуб исторических реконструкций, и аренда земли под летние лагеря, не считая щедрых подношений шаману «племени»!
И еще одна реплика. Вы ведь наверняка слышали о таком явлении, как социальные лифты? Так вот, один из самых привлекательных моментов для реконструкторов – быстрый карьерный рост в новых «племенах». «Меня привела к гуннам супруга. А два года спустя мне предложили стать Аттилой. Это невероятно: вождь племени – это круче поста топ-менеджера крупной компании!» – рассказывает один из участников фильма.
– Общеизвестно, что филологи со временем начинают писать стихи и прозу. А исследователи исторических реконструкций…
– Нет-нет! (качает головой и машет руками) И в этом фильме, и в жизни в целом я играю единственную роль – этнолога!
– Неужели, работая над фильмом, вы так ни разу и не переоделись в шкуру гунна?
– (деловито) Повторяю вам: для меня история с повальным увлечением кельнцев историческими реконструкциями представляет сугубо научный интерес. Моя специализация – визуальная антропология и медиаэтнология. В данный момент я являюсь научным сотрудником университета Зигена и преподаю в Кёльнском университете. Новые племена я изучаю с 2000 года. Отмечу, что для реконструкторов большое значение имеют ритуалы. Они делятся на три группы: ритуалы для публики, для всех участников «племени», а также персональные для шаманов.
– А есть ли ритуал написания новой литературной основы для воссоздания исторических событий?
– Реконструкции – это, скажем так, фантазии на заданную тему. В племени нет ни военного штаба, ни сценаристов. Все происходит на самоконтроле – без надсмотрщиков с дубинками, следящих за выполнением правил. Главный у монголов – шаман. Он назначается из числа самых опытных ролевиков и является аналогом режиссера спектакля. То есть за кем будет победа в схватках, известно заранее. Но это не отменяет куража в игре.
– Гунны и монголы – это воины, покорители народов, наводящие ужас на тысячи километров вокруг. Не кажутся ли вам новые племена признаком завуалированного реваншизма фашизма?
– (после паузы) Если вы заметили, в каждом кадре нашего фильма появляются люди, лишенные агрессии, спокойные и улыбчивые. Участники новых племен не мечтают стать завоевателями всей Европы. Главные черты кельнских реконструкторов – самоирония и толерантность.
– Футбольный клуб «Кельн» известен всей Европе почти так же, как мюнхенская «Бавария». Совпадают ли хотя бы частично социальные группы ролевиков и спортивных фанатов?
– Футбольные болельщики – довольно массовая популяция. В Кельне активно болеют и на стадионе, и в барах. В летних лагерях реконструкторов в дни матчей обязательно вывешивается большой экран для спортивных трансляций. Кстати, на этом же экране мы проводили и презентацию нашего фильма – его приняли на ура!
– Когда это было?
– Давайте считать. Съемки начались весной 2007 года и шли два сезона. Столько же времени ушло на монтаж… Значит, первый показ был в 2011 году. После этого фильм принимал участие в фестивалях документального кино в Лондоне, Загребе, Москве. Новосибирск – второй российский город, где посмотрели и обсудили мою работу.
– Пожалуй, последний вопрос. Монголов, мечтающих покорить Европу, остановили русичи в XIII веке. А что было бы сейчас в Кельне в случае максимального продвижения монголов на запад 700 лет назад?
– Думаю, мы до сих пор жили бы огромным племенем. А Кельнский карнавал представлял бы собой… военный парад настоящих монгольских всадников и лучников! (с улыбкой) Постойте, значит, я бы не вела никаких научных исследований? А я ведь втянулась в документальное кино: съемки моего нового фильма по визуальной антропологии ведутся сейчас в Марокко. Думаю, не привезти ли впоследствии в Новосибирск и эту работу?
– О чем разговор? Приезжайте непременно!
Автор благодарит PR-менеджера Гете-Института в Новосибирске Елену Носову и переводчика Татьяну Молодцову за помощь в подготовке этого материала.
Юрий Татаренко