Режиссер Антонио Лателла, художник Грациелла Пепе и хореограф Франческо Манетти вместе с новосибирскими артистами рассказали об авантюристе, всю жизнь путешествующем в самых разных пространствах: реальных и вымышленных, во снах и наяву. Пер Гюнт был вынужден бежать из своей страны из-за того, что похитил со свадьбы чужую невесту, которая, впрочем, была совсем не против такого короткого романтического приключения. В дальнейшем куда только судьба не забрасывала Пера: он побывал и работорговцем, и дельцом, проворачивающим тёмные сделки в портах, и вождем бедуинов, и предсказателем, и даже императором – в Каире, Сахаре, Марокко, Америке… «Пер Гюнт» в «Старом доме» – это путешествие нового Гулливера и нового Одиссея, который познает мир во всей его множественности для того, чтобы вернуться на родину и прийти к себе истинному.
Накануне, 26 февраля, состоялась генеральная репетиция спектакля, идущего с одним антрактом более 4 часов. Первые 10 минут на сцене находится полностью обнаженный мужчина. Это Пер Гюнт, появившийся на свет из павшего оленя. Публика ахает, но спустя всего лишь несколько мгновений оказывается во власти завораживающей графичности мизансцен. Персонаж молодого актера Анатолия Григорьева радуется воссоединению с матерью, ловко надевает штаны под материной юбкой и бросается в пучину приключений.
Молодость – пора если не подвигов, то хотя бы утех. И все, кто встречаются Перу Гюнту на пути, полны неутолимой страсти. Режиссер ограничил сценические проявления похоти поцелуями взасос и распахиваниями не самых скромных нарядов, но сила чувственного воздействия на публику от этого не ослабла.
Спектакль полон великолепных актерских работ. Вот Григорьев добрый десяток раз с разбега бьется о стену – это двужильный Пер Гюнт исступленно рубит сосну. Вот Сергей Дроздов в роли Мефистофеля, вобравшей в себя множество персонажей пьесы Ибсена, повелевает всеми, кто выходит на сцену в стиле конферансье из культовой кинокартины «Кабаре». Вот Тимофей Мамлин, дабы скрасить Гюнту его длинную дорогу самопознания, берет в руки гитару – и звучит блюз на английском, пробирающий до мурашек. Вот Виталий Саянок, ухарь-кузнец в начале спектакля и старый тролль в конце, убедителен до сжатого кулака, до кончика носа, на котором угнездились черные очки Григория Лепса. Лариса Чернобаева также играет две роли: мать Пера Гюнта и его возлюбленную Сольвейг, виртуозно меняя костюмы, актерские пристройки и тембр голоса.
Актеры вполне освоились с европейской манерой игры: текст не нагружен, пластика легка и выразительна, увлеченность существования подкреплена заразительностью – и зрительское внимание не ослабевает в ожидании того, что же произойдет в дальнейшем.
Второе действие знакомит публику с философией Ибсена. Осознав, что «жизнь – слишком высокая плата за рождение», актеры-персонажи адресуют зрителю вопросы «Ты – это ты?» и «Тебе достаточно самого себя?» не с авансцены, а шагая по ручкам кресел зрительного зала. Под волшебную музыку, «Песню Сольвейг» Эдварда Грига.
При этом спектакль не лишен и юмора. Забавен язык жестов Анастасии Паниной, предваряющий короткие фразы-выстрелы. Яна Балутина в роли пастушки, которой не досталось парня, кричит в слезах: «Я тоже хочу любви, Ибсен!», и публика смеется над этой явной несправедливостью.
Метафоричный финал решен подчеркнуто графически. Свет бьет на Пера Гюнта и его мать, и выясняется, что они – одно целое. При этом они – только тень на стене. Свет гаснет. На сцене опять появляется мертвый олень. И мать снова плачет по пропавшему сыну…
Новая постановка вызвала противоречивые отзывы. Художник Евгений Лемешонок традиционно сдержан: «Меня невероятно захватил этот спектакль. Он здорово придуман. И актеры все большие молодцы, в особенности Толик Григорьев, Виталик Саянок, Лариса Чернобаева, Сергей Дроздов». Неожиданно лаконичен был и Сергей Коробейников, доцент НГТИ: «Европейский театр, сделавший ставку на яркую, взрывную форму, мне не очень близок в сравнении с русским психологическим театром с его ясными мотивировками и построениями. Второе действие спектакля, сочиненное итальянским драматургом Розалиндой Далиси по ибсеновским мотивам, мне показалось и вовсе запутанным, переусложненным и затянутым...».
Хронометраж спектакля действительно вызывает, пожалуй, самые серьезные вопросы: в том же «Ленкоме» «Пер Гюнт» идет чуть больше двух часов. Уверен, сокращение новосибирской постановки на треть не оттолкнуло бы поклонников творчества Антонио Лателло. Наоборот, это привлекло бы в театр новую аудиторию из категории любопытствующих, каким же образом сегодня на сцене трансформируется классика мировой литературы.
Фото Андрея Шапрана
Юрий Татаренко