– Как-то неожиданно сейчас увидеть такой фильм. Почему вы выбрали такую тему? Почему такой финал? Вы же все-таки городской житель – откуда это все в вашей душе?
– Эта тема очень важная, и ее стоит изучать. Я все время думаю о том, что для меня в моем фильме нет ни одного плохого персонажа. Все эти люди действуют под влиянием очень сильных обстоятельств. И единственный активно отрицательный персонаж здесь – это обстоятельства жизни: экономические, политические, социальные. Если вспоминать, как начиналось создание фильма… Все началось с того, что я в очередной раз посмотрел американский фильм «Ровно в полдень» и подумал – а каким может быть наш вестерн? Там шериф сражается с бандитами. И я решил, что если делать честный современный российский вестерн, то бандитов нужно поменять на администрацию, а главным героем сделать фермера. Тогда мы поехали брать интервью у фермеров, объездили около двадцати хозяйств. Было очень много впечатлений. Во-первых, сельское хозяйство у нас невозможно, это абсолютная утопия. Все хозяйства экономически невыгодны и существуют недолго, максимум – года полтора. Во-вторых, создалось устойчивое и странное ощущение: про каждого фермера хотелось сказать «какой хороший человек!», хотя я не склонен делить людей на хороших и плохих. А потом стало понятно: они все хорошие, потому что они – совершенно непрактичные люди. Причина, по которой люди туда идут – это такая романтическая мечта о земле, о том, чтобы что-то на ней делать. И мой герой тоже скорее эмоционален, чем рассудочен.
– В своем фильме вы затрагиваете тему предательства. Коллектив – это всегда толпа, которая может в любой момент предать и разбежаться?
– Нет, конечно. Там нет коллектива. В деревне люди не работают уже 20 лет – с тех пор, как не стало колхозов. Это невозвратная ситуация. Сельские жители, которые живут в основном натуральным хозяйством, глубоко верующие люди. Только верят они в то, что когда-нибудь что-нибудь хорошее случится. И в этом смысле они совершенно безответственны, не отвечают за свои слова. Но их такими сделали опять же обстоятельства жизни. Поэтому, конечно же, это не коллектив.
– Считаете ли вы, что геройство вашего персонажа было оправданным?
– Я не считаю его героем и не оправдываю его. Наверное, это было не напрасно – то, что он идет против обстоятельств, уже само по себе хорошо.
– Наверняка вы додумывали в голове какую-то концовку: как будет жить дальше главный герой?
– Ну а какие там могут быть концовки? Либо его сразу же убьют, либо посадят. А название – скорее про то, что у него могла бы быть долгая счастливая жизнь. Но я не верю в то, что если человек все время идет за обстоятельствами, то это «долгая и счастливая». В итоге получилась, наверное, короткая и счастливая.
– Скажите, почему вы сделали ключевым образ реки?
– Знаете, было очень сильное ощущение от заброшенных ферм, мимо которых мы проезжали. Они все полуразрушены, заросли деревьями, кустарником. И понимаете, с одной стороны – очень печально, что никто не работает, а с другой – кажется, что лет через десять там будет прекрасный лес. Природа живет своей жизнью. И хотелось показать именно северную, сильную природу, которой наплевать на то, что происходит с людьми.
– Борис, вам не кажется, что такой типично русский фильм может быть не понят на международном рынке?
– Тут дело в том, что европейцу никогда в жизни не понять, почему, если с нами что-то случится, мы в последнюю очередь обратимся в милицию. А европейцы верят в полицию, в закон, и им очень сложно объяснить, почему мой герой стал вот таким путем добиваться правды. Для них это сложно. У американцев вообще очень полярное мышление, они четко разделяют хорошее и плохое. А тут и не поймешь, главный герой – хороший человек или преступник? Но это наша коллизия – когда обстоятельства делают приличного человека преступником. И это именно наша черта – не выносить сор из избы. Для европейцев такая ситуация абсолютно нормальна, они про себя снимают и пишут достаточно жесткие вещи, и они к этому привыкли. А мы, например, до сих пор не разобрались – что такое был сталинизм. А те же самые немцы посвятили целый век жесткому анализу того, что такое фашизм. И это признак здоровья – когда человек пытается понять, кто он такой, а не говорить «нет, у нас все хорошо».
– А что вы можете сказать о том, что ваша картина, представленная на Берлинском фестивале, показывает достаточно негативный образ нашей страны?
– Ничего. Вот, например, писатель Достоевкий тоже показывает максимально негативный образ страны. Я терпеть не могу слова «патриотизм» и «Родина» – их постоянно повторяют, мне кажется, самые гадкие люди, которые этим на самом деле торгуют. Я не подписывался быть патриотом и любить наших чиновников и правительство – это просто нанятые люди, у меня к ним ни любви, ни ненависти. И я не понимаю, зачем любить правящую партию. Сергей Шнуров как-то очень точно сказал о том, что если все время любить и хвалить свою Родину – это то же самое, что вы все время будете ребенка хвалить. Он ударил девочку в песочнице, а вы его сразу похвалили – молодец, проявил жесткость! Представляете, какая свинья из него вырастет? И если нам все время повторять о том, что мы самые лучшие и прекрасные, то какими же свиньями мы будем в результате?
Полина Сысолина