- Информатизация ФАНО: заявленные сроки – два года и сумма – 570 млн рублей. Кому-то эти суммы покажутся астрономическими, кто-то скажет, что мало. А сколько надо на Ваш взгляд, чтобы система электронного документооборота между сотнями научных учреждений и руководящей структурой пришла в норму, чтобы исчезла потребность каждую неделю гонять курьера с пакетами?
- Идея создания такой системы документооборота была еще до реформы. Писали организации в РАМН, у нас были различные институты информатизации, но мы не справились. Не было единого технического задания, ФАНО подошло к этому делу структурно. Сумма 570 млн рублей разбита на несколько частей, как я понимаю, и это минимум, что смогли выделить. По большому счету сумма небольшая. Если разделить на внедрение в каждую из 1007 организаций эти 570 млн без учета сумм на разработку, будут копейки. По-хорошему нужно обучить персонал работать с этими системами, кроме того, что их нужно еще создать, разработать соответствующие формы, регламенты, продумать движение документов. Я считаю, что 570 млн – это небольшая сумма, учитывая объем поставленных задач.
- Логичный вопрос: жили как-то до ФАНО в системе РАН сотни учреждений, как-то же они отчитывались?
- С 2010 года идут изменения в законодательстве. Меняются формы госзаданий, статистической отчетностей, т. е. бюрократическая нагрузка возрастает колоссально. Формы становятся неподъемным грузом, когда они в бумажном виде. Поэтому переход на электронный документооборот – необходимость.
- То есть даже без ФАНО все равно пришлось бы какие-то системы документооборота организовывать?
- Да, так. Но сейчас будет единая система, есть шанс, что она окажется унифицированной и потратят денег меньше, чем если бы это было в структурах разных академий.
- Законодатели хотят организовать конкурс для приема научных сотрудников на работу и вводят новые правила по ограничению возраста руководящих кадров. Ваше личное отношение к этому явлению?
- По поводу конкурса на научные должности – он был всегда. Поправки в Трудовом кодексе сильно облегчат жизнь, если честно, научным сотрудникам. Сейчас так конкурс проходит: у человека заканчивается срок действия договора, мы должны его уволить, а потом принять заново. По новым правилам, если человек у нас числится и выигрывает конкурс, мы продляем договор. У сотрудника нет разрыва стажа, нет нервного напряжения. Эта первая, плюсовая, поправка по научным работникам. Вторая поправка касается директоров – она ограничивает предельный возраст занимаемых должностей. Теперь будет как на госслужбе: 65 лет – возраст, до которого можно подавать на конкурс, 70 лет – по специальному распоряжению федерального органа. Многих это затронет, у нас большое количество директоров институтов находятся в промежутке 65–70 лет. Наверняка, в ближайшие 2–3 года произойдет очень серьезная смена руководящего состава институтов. И, наконец, третья поправка касается контрактов заместителей директоров. Они приравниваются к госслужбе и становятся срочными на период, не превышающий полномочия директора. Шеф уходит – команда уходит.
- Прошедшие публичные слушания в ФАНО по системе оценки эффективности научных учреждений – «наукометр», его пытаются создать на моей памяти уже третий раз. Понятно, что любая руководящая структура хочет иметь хоть какой-нибудь критерий оценки работы. В ИЦиГе как реагируют на то, что какую-то новую систему придумывают? Нервирует?
- Про Институт цитологии и генетики могу сказать, что да, нас нервирует это. Наверное, даже сильнее, чем всех остальных, потому что институт многопрофильный: у нас есть растениеводы, медики, цитологи, генетики. В каждом из направлений своя наукометрика – когда оценивают организацию, ее оценивают в среднем. К растениеводческой организации подходы как к растениеводческой организации, к медицинской – как к медицинской. Какой подход нужен к многопрофильной организации – не совсем понятно. Это вопрос не только к ИЦиГ, но и к крупным организациям – Институту катализа, Институту полупроводников, Институту ядерной физики, Институту теплофизики и другим организациям, у которых несколько направлений в разных науках. Экспертные сессии начались в ФАНО в апреле. И вот руководитель экспертно-аналитической службы Е. И. Аксенова заявила, что согласовано с РАН, с учеными, как минимум три системы оценки. Одна система принята в молекулярной биологии и основана на наукометрике, вторая – на базе экспертных организаций, третья – средняя по наукометрике, без весовых категорий и т. д.
- В свое время, когда министром был Фурсенко, систему оценки пытались построить на цитируемости. Что сейчас будет с этой оценкой?
- Фраза «экспертная оценка» – ключевая. Наукометрику посчитают, а потом будут смотреть, какое количество цитирований для данной отрасли характерно. Иначе, если мы будем оценивать физиков, химиков и биологов одинаково с экономистами, юристами и историками, ничего хорошего не получится. Для примера, у экономистов и историков количество регистрируемых публикаций минимально, а у физиков, химиков и биологов наоборот...
- В эти дни проводятся проверки крупных научных учреждений со стороны ФАНО. Как идет процесс, к чему сводятся проверки, что обсуждают?
- Как вы знаете, до 15 января 2015 года объявлен мораторий на всякие изменения в институтах ФАНО. Агентство запрашивает различные документы, анализирует их, знакомится с инфраструктурой организаций, смотрит, куда можно вложить деньги для усиления этих организаций, куда нецелесообразно вкладывать. Рассматриваются различные формы реорганизации структуры сети институтов. В декабре ФАНО представит доклад на заседании правительства о том, как они видят дальнейшую судьбу своей сети организаций. Причем ФАНО подошло к этому очень конструктивно, т. е. проводится экспертная сессия, они слушают, что предлагают представители организаций, озвучивают свою позицию. Видно, что позиции начинают сходиться, потому что изначально они были диаметрально противоположными. Уже образовалось несколько подходов к организации. Мы все услышим по итогам цикла экспертных сессий. Сейчас обсуждается три модели реорганизации – простое объединение нескольких организаций в одну с переименованием их в федеральный исследовательский центр, национальный институт, научный центр. Дальше – переход на проектное управление, когда юридическое лицо становится одним, а проекты превращаются в главные движущие силы внутри организации, т. е. есть проект – есть и работа, нет проекта – нет работы. Третья форма подразумевает консорциум для выполнения прикладных научных задач. Например, которые не может выполнить одна организация, причем не просто одна организация, а их выполняют организации из разных ведомств. В этом случае создается консорциум на уровне правительства, выделяются деньги в форме госзадания и потом выполняется конкретная прикладная задача, которая никогда не была бы выполнена одним или несколькими фундаментальными институтами.
Это попытка восстановить ту систему отраслевых институтов, которая была разрушена в начале 2000-х гг. Тогда было ликвидировано более 8000 отраслевых институтов. Система внедрения, доведения до промышленности фундаментальных разработок была уничтожена, потом ее попробовали заменить институты развития – технопарки, бизнесс-инкубаторы, Роснано – все эти драйверы инновационного развития. Оказалось, этого недостаточно. Без отраслевых институтов довести сколько-нибудь серьезную разработку до внедрения на большом производстве невозможно.
Видеоинтервью смотрите на канале Академ ТВ
Андрей Красиков