Иван Кулаков: "Никогда не рассматриваю картину как элемент дизайна"

В зал я прошла вслед за Катей Гольдиной – идейным вдохновителем и флейтисткой группы "Все эти самые". На входе возникла заминка – оказалось, что Иван Кулаков, как радушный хозяин, встречает гостей в дверях. "Ванечка, здравствуй, это – тебе!" – и Катя подарила ему желтую лилию.

Такой прием сразу создал домашнюю атмосферу. В Выставочном зале среди добрых картин со светлым настроением, нарядных людей, с умилением рассматривающих полотна, среди озорных детских криков (многие пришли на мероприятие с детьми) и шепотков "Посмотри, какая прелесть!" ощущение комфорта и уюта охватывало мгновенно. Сразу стоит заметить, что открытие выставки было лишено характерного для таких мероприятий официоза, возможно, потому, что среди пришедших было немало коллег и друзей художника, но ведь можно и предположить, что тепло, исходящее от картин, сразу же проникало в души посетителей и делало всех улыбчивее и открытее.

В середине Выставочного зала готовили небольшой фуршет, а Катя и "Все эти самые" расчехляли инструменты, когда виновник торжества, его отец и младший сынишка, а также Галина Лаевская вышли на середину зала и поздоровались с присутствующими.

"Работы Ивана Юрьевича грешат некой литературщиной, ‪– представляя художника, сказала Галина Леонидовна, ‪– с каждой картины можно написать историю, потому что только ему удается так внимательно и по-доброму наблюдать жизнь человеческую, подмечать детали. Я бы отнесла его творения к "бытовому жанру" ‪– в том смысле, что они рассказывают о повседневной жизни людей, но за каждым образом проглядывает клубок, судьба". "Ну да, с моей "тройкой" по русскому", ‪– улыбнулся автор.

Вторым приветствовал собравшихся отец художника Юрий Иванович Кулаков: "Уже 40 лет я поражаюсь своему сыну… Тому, как меняется характер его живописи. Вот иду сейчас по Дому ученых – Боже мой! Вот эту картину я не видел, и эту… Собираясь сюда сегодня, боялся, что будет мало народу… А оказалось! Счастлив видеть твой успех!"

Последним анонсировал выставку сам Иван: "Публика у нас в искусстве разбирается лучше, чем на Западе. Она – самая притязательная, потому и самая важная, самая интересная для меня. Я не ожидал увидеть полный зал и очень этому рад! А что касается картин… Эти картины существуют уже вне меня. Когда я пишу, я вкладываю частицу своей души. Мне важно, чтобы каждая работа что-то донесла, породила мысль".

Картины очень разные, поэтому они не только порадуют любителей прекрасного, но и, возможно, натолкнут на новые мысли. Иван Кулаков самобытен во всем, например, он трансформирует христианский сюжет о Тайной Вечере в картину "Последний ужин", где только в фигуре, сидящей во главе стола, можно узнать Христа. Большинство картин окутано шлейфом французского настроения – они воздушные, летящие, и кажется, что каждая из них могла бы источать тонкий цветочный аромат. От обсуждающих работы посетителей я слышала, что они прекрасно подошли бы для иллюстраций сказок. К слову, в экспозиции представлено несколько работ, иллюстрирующих древнегреческую мифологию.

Рассмотрев картины и дождавшись своей очереди среди коллег, я задала Ивану несколько вопросов.

— Честно говоря, узнав, что по образованию Вы геофизик, я готовилась к хрестоматийным пейзажам на полотнах…

— Конкурировать с природой – глупо! Закаты, рассветы, тучки – это китч, китч, который можно продавать на ступеньках и в метро. И чем красивее автор пытается "запечатлеть", тем китчевее у него это выходит. Если говорить о классических жанрах… На первом месте для меня – портрет. А вот натюрморты меня никогда не трогали. Совсем. Ну, яблоко, ну, кувшин на салфетке. И что – что за этим?! Я никогда не рассматриваю картину как элемент дизайна.

— Как давно Вы пишите? Было ли это когда-нибудь для Вас хобби, или Вы сразу стали относиться к этому серьезно?

— Началось все в армии. Там я написал первую картину и полтора года очень серьезно этим занимался, чтобы выжить (улыбается). И первую картину там продал – за сетку с едой и часы. А потом, вернувшись… В начале творческого пути у меня были огро-омные амбиции. С минимумом багажа я приходил в выставочные залы и почти безапелляционно говорил: "Сделайте мне выставку!" Со временем это проходит. Сейчас я, наверное, даже скромен (улыбается).

Интервью прерывает женщина – знакомая Ивана Юрьевича. Она, не замечая меня, протягивает ему штук 10 открыток, просит расписаться на каждой и говорит: "Ваня, представляешь, а я ведь теперь тоже рисую! Да! У меня даже выставка совместно с Н.Н. Было 12 картин, 2 продали! И еще Л. тоже стал рисовать, и О. – тоже. В общем, все геологи сначала ушли в бухгалтера, а теперь в живопись!" Все трое смеемся, женщина уходит, и я задаю следующий вопрос.

— Можно ли человека научить рисовать? Или это в первую очередь дар?

— (После некоторых раздумий) Можно. Но вопрос в том, как рисовать. Научить копировать – без проблем. Но это будет не авторская живопись. Необходимо иметь чутье – из тысячи линий оставить одну, нужную. Ничего лишнего – как в музыке.

— А как у Вас рождается картина? Вы уже знаете, что будете писать, или с первого мазка рука начинает вести Вас сама?

— Это ужасное чувство, когда несколько месяцев не берешься за кисть, потому что не знаешь, что это будет. Но – увидел, выхватил и начинаешь писать… А элемент экспромта, незапланированности есть почти всегда.

— Бывает ли, что Вы рисуете одну картину снова и снова, добавляя какие-то детали?

— Бывает, да. Если удовлетворен ею, то нет. Но если я еще не понял, что она окончена, если не доволен – бьюсь над деталями. А вот копировать я не умею. И я не могу писать, как раньше. Вот, например, меня просят нарисовать в стилистике того, как я писал в 1997 году. А я не могу совсем. Другая рука, другая техника, линии, мазки.

— Да, картины за 1997-1999 годов – совсем другие. По технике, тонам, по настроению. Они даже некой маяковщиной, стилистикой ОКОН РОСТА отдают. И висят в конце зала, как будто отдельно…

— Понимаете, те картины – мир одного человека. Меня, то есть. Они очень личные. А сейчас на каждом полотне я стремлюсь создать мир множества. Вы правы, там мазки – мощные, линии – быстрые. Сейчас – другая манера, и я совсем не могу писать, как тогда, как ни стараюсь, если просят написать так. Но технику живописи, как и подпись, не подделаешь.

— То есть по более поздним картинам Вашу биографию проследить уже нельзя?

— Пожалуй, только в отношении путешествий. Например, "Венский шарманщик". Хотя нет, вот французские картины – это еще отражение меня. Но сейчас я отошел от этого, сейчас я изображаю тех, кого вижу на улице. Наверное, стал более закрытым (улыбается).

Нас снова прерывают – постоянно подходят люди, чтобы поздороваться, поблагодарить, задать свой вопрос, попросить автограф на авторскую открытку. Пара друзей Ивана устраиваются рядом с нами. Подходят две старушки, но, замешкавшись, останавливаются поодаль. Наконец, решаются: "Спасибо Вам большое, так чудесно! Мы вот хотим спросить, как бы Вы определили свою творческую манеру ‪– в Ваших картинах что-то и от Шагала, и от кубизма?" Иван Юрьевич вздыхает. На помощь приходит его друг: "Это лирический импрессионизм!" "Ах, да, да! Спасибо". Бабушки уходят, а Иван благодарит друга и признается мне, что очень устал каждый раз отвечать на этот вопрос.

— К слову о художниках. Был ли у Вас когда-нибудь авторитет в живописи, которыму, быть может, хотелось подражать, или Вы сразу определились со своим стилем?

— В детстве – Сальвадор Дали. Потом – Пикассо, не столько, может быть, даже картинами, сколько способностью меняться. Еще мне нравятся голландцы. В общем-то, в каждом великом художнике что-то трогает.

— А случалось ли, что на картину Вас вдохновило какое-либо музыкальное произведение?

— Подспудно музыка всегда присутствует. Конечно, каждая картина – это мелодия. Я всегда рисую под музыку.

— И последний вопрос. Иван Юрьевич, а делаете ли Вы эскизы к своим работам?

— Раньше – нет. Но сейчас я всегда ношу с собой записную книжечку и если увижу что-то вызвавшее эмоцию, впечатлившее ‪– делаю набросок.

Когда большинство посетителей разошлись, я поинтересовалась у Кати Гольдиной ее впечатлениями о Кулакове-человеке и Кулакове-художнике. "О-о, Ваню я знаю лет с 13-15 и очень его люблю – талантливые люди редко бывают просто хорошими людьми. А Ваня очень порядочный, приятный человек, его характер в сочетании с его творчеством – это невероятно! Мотивы картин, представленных на выставке, очень близки мне. Очень нравится его спокойно-созерцательное отношение к миру, его добросердечное отношение ко всему и мягкая манера отображать это. Сегодня мы играли на открытии выставки – это потому, что его картины, по-моему, очень музыкальны. И они все разные, у каждой свое настроение. Его персонажи – это словно мы, "Все эти самые": иногда – полупризрачные ангелы с колокольчиками, иногда – шумная компания, досаждающая соседям. Мне кажется, наше творчество и творчество Вани – перекликаются".

Смею предположить, что творчество Ивана Кулакова отозвалось в душе каждого, посетившего выставку, ибо мне не встретилось ни одного человека, который ушел бы с плохим настроением или сожалея о зря потраченном времени. Выставка открыта до 12 августа, и вы тоже можете побродить в декорациях к сказкам.

Фото автора

Евгения Смородина,
специально для Новостей Академгородка Academ.info/>