Второй шанс
Константин Плотников попал в клинику Мешалкина 17 июля 2009 года. Мужчине требовалась срочная трансплантация сердца. Константин признается, что такого количества болезней на сердце как у него, наверное, не было больше ни у кого. Ему повезло: сердце досталось от чужого человека как раз вовремя.
«Мне повезло, я практически не стоял в донорской очереди. Так получилось, что когда меня госпитализировали, все, кто был в очереди на пересадку сердца, по каким-то причинам разъехались из клиники. 4 августа мне сделали пересадку сердца», – рассказывает Константин.
Когда предложили делать операцию по пересадке сердца, страха не было. Мужчина понимал, что жить с таким количеством болезней на сердце ему осталось совсем чуть-чуть. А значит, необходимо использовать все шансы выжить. Поэтому и на стол к хирургу согласился лечь сразу же. Была лишь надежда.
«Вы знаете, мужчины по своей натуре немного трусы. Мы многое переживаем, но вот физическая боль порой сильнее нас. Тут такого не было. Все прошло быстро. После операции прошло 2 года 4 месяца – и жизнь наладилась. Люблю рыбачить летом, собираю грибы. Каждые полгода приезжаю в клинику на плановое обследование», – говорит он.
Еще до операции Константин задумывался над тем, чтобы после смерти разрешить врачам трансплантацию своих органов.
«Я воевал, я видел много смертей и знаю, насколько важна жизнь. И точно знаю: на тот свет с собой не забрать почки, селезенку, легкие, сердце! В иной мир уходит наша душа, а не тело. А на земле мои органы могут спасти кому-то жизнь. После того, как я сам получил второй шанс на жизнь благодаря чужому человеку, я лишь убедился в своем желании и после смерти кому-то помочь. Я готов хоть все свои органы отдать после смерти, если они могут спасти кого-то», – смущаясь, добавляет пациент клиники.
Калине Димитровой из Тюмени тоже повезло. Девушка с детства нуждается в пересадке почки. Последние шесть лет думать о нормальной жизни ни Калине, ни ее маме не приходилось. Гемодиализ – 2-3 раза в неделю. Ждать донорского органа девушке пришлось бы еще очень долго, однако новосибирские медики предложили родственную пересадку органа. Донором стала мама Калины.
«Нам позвонили из клиники и предложили попробовать родственную пересадку донорской почки. Я сразу согласилась. Мне с рождения дочки говорили, что у нее мало шансов. Но я верила. И вот мне предоставили возможность второй раз подарить моей доченьке жизнь. Правда, Калина пыталась меня отговорить, говорила, что подождем, пока найдется донор, но я решила не ждать. Мы приехали и сделали операцию», – рассказывает Любовь Димитрова, мама Калины.
После операции прошло уже довольно много времени. И мама, и дочка чувствуют себя превосходно. Собираются возвращаться в родной город и строят планы на будущее.
Однако, если бы не родственная пересадка органа, Калине еще долго пришлось бы жить в режиме постоянной борьбы.
Можно спасать больше
Сегодня в НИИ патологии кровообращения им. Мешалкина готовы делать операции по пересадке донорских органов: сердца, почки, печени. В планах трансплантация легкого и комплекса сердце-лёгкое.
«По существующим нормам здравоохранения мы можем делать порядка 300-400 операций по пересадке. Фактически же мы выполняем не более 40-45 трансплантаций в год. В прошлом году мы сделали 5 операций на сердце, 25 – по пересадке почек. В этом году, к сожалению, операций не стало больше. Основная проблема связана с донорством», – рассказывает Александр Караськов, директор НИИ патологии кровообращения им. Мешалкина.
Сегодня врачи имеют в своем арсенале уникальные технологии, а подготовка наших специалистов проходит в лучших мировых центрах. По словам медиков, в России есть и технологическая база и возможности для операций по пересадке органов, мешает лишь отношение общества.
«В библии сказано, что все мы братья и сестры. Но сегодня злоба человеческая не знает границ. Вот умер человек, а взять у него орган для трансплантации мы не можем. И это, прежде всего, говорит о том, что наше общество больно. В нем нет того, духовного начала, что есть в европейских странах. Сегодня даже Вьетнам делает порядка 2500 трансплантаций сердца в год, а Россия – не более 150 пересадок сердца в год», – говорит Александр Караськов, директор НИИ патологии кровообращения им. Мешалкина.
В подтверждение своих слов Александр Караськов привод пример западных церквей. Там любая проповедь начинается с прославления тех, кто, умирая, пожертвовал свои органы другим людям, тем самым спасая чью-то жизнь. В России же все иначе.
«Вы знаете, сколько грязи было написано про врачей, когда мы сделали пересадку сердца? Нас выставили монстрами, просто преступниками, только за то, что мы дали кому-то шанс выжить. Было больно читать. Складывается чувство, что только врачам нужны подобные операции. Политики об этом боятся говорить, законодательная база в этом плане очень отстала и хромает, и никому не хочется принимать конкретные решения», – констатирует директор клиники Мешалкина.
Пока надежды медиков связаны с вниманием к проблемам трансплантологии полпреда президента в СФО. Возможно, благодаря конференции удастся донести до высших чинов необходимость введения такого понятия, как донорские институты. И может быть появятся нормативные и законодательные акты, позволяющие брать органы для пересадки у погибших людей.
В стране необходимо развивать институт донорства, считают медики. Это позволит цивилизованно решать вопросы пересадки органов, которые ни в коем случае не обижали бы родственников погибших и не уродовали тела умерших, но при этом давали реальный шанс спасти другого человека.
Александр Караськов приводит в пример не только европейские страны, но и Белоруссию. Еще два года назад наши медики помогали белорусским коллегам проводить трансплантацию сердца, а сегодня минские врачи сами делают порядка 60 пересадок сердца в год.
«Понимаете, разница в том, что врачи Белоруссии из-за финансовой стороны вопроса не могут сделать больше операций. Мы же можем профинансировать в год 400 и 500 трансплантаций сердца и других органов! При этом в Минске за 3 месяца президент принял закон о пересадке органов. А у нас что?! Нет закона, нет органов. Только в прошлом году в Новосибирске было 96 «бездомных» трупов. И что вы думаете, главврачи просто приняли решение закопать их. Не дав донорской службе возможности поработать с телами. А сколько людей можно было спасти, если бы мы смогли изъять нужные пациентам органы?» – возмущается Александр Караськов.
Равнодушие и бессилие
Дмитрий Доронин занимается трансплантологией с 2006 года. Именно в тот год в НИИ патологии кровообращения им. Мешалкина была успешно проведена первая пересадка искусственного сердца. Оно спасло жизнь девушки. За 6 месяцев работы механического сердца удалось найти для пациентки донора. Уже в 2007 году в Мешалкина провели первую трансплантацию настоящего сердца.
Конечно, искусственное сердце – это выход из положения. Однако срок его службы не так велик. И хотя сегодня технологии активно развиваются и ведущие компании, конструирующие механические сердца, пытаются довести искусственный орган до совершенства, даже их разработок не хватит на всех нуждающихся в пересадке.
«С механическим сердцем человек может жить до 6 месяцев. Конечно, есть устройства способные работать до 7 лет, но их очень мало. И, к сожалению, все механические устройства достаточно сложно сконструированы и, как правило, в процессе их работы происходит травмирование форменных элементов крови. В связи с этим пациент получает довольно массивную терапию, требует очень жёсткого медицинского и лабораторного контроля. А это не в лучшую сторону сказывается на здоровье человека», – рассказывает Дмитрий Доронин, старший научный сотрудник лаборатории ишемической болезни сердца клиники Мешалкина
Проблема трансплантологии в России, по мнению врачей, одна из самых существенных. Ежегодно в нашей стране гибнут несколько тысяч людей, которым не может помочь медикаментозное лечение. Единственный шанс выжить – пересадка органа.
«Программа трансплантологии должна иметь свое развитие в России. Но возникает слишком много вопросов, которые мы не можем решить. Сейчас мы пытаемся убедить глав области в необходимости донорских институтов не только примерами удачных операций, но и сухими цифрами. Каждый прооперированный пациент требует в пять раз меньше затрат на свое лечение, чем пациент, который находится на хроническом гемодиализе, в шесть раз меньше, чем пациент, которому пересажена печень, и в десять раз по сравнению с пациентом, которому пересадили сердце», – констатирует Александр Чернявский, руководитель центра аорты, коронарных и периферических артерий клиники Мешалкина.
Яркий пример – США. Там министерству здравоохранения в год удается экономить порядка 5 миллиардов долларов только за счет пересадки пациентам органов, а не планомерного и не всегда эффективного лечения.
В Сибирском Федеральном округе 4 тысячи человек нуждаются только в трансплантологии почки. Средняя цена одной операции порядка 500 тысяч рублей. К этому добавляется еще столько же на обеспечение лекарственными препаратами каждого пациента. Итог несложной арифметики – порядка 1 миллиона рублей требуется на лечение одного пациента, а их у нас 4000.
К сожалению, констатирует Александр Чернявский, сегодня не редкость, когда по ошибке, по глупой случайности гибнут молодые люди. Попал в аварию и получил несовместимые с жизнью травмы, упал с высоты или же решил свести счеты с жизнью. Таких людей уже не спасти, однако их органы могут подарить жизнь ребенку или взрослому человеку.
Один из главных вопросов конференции – как донести до законодателей и простых граждан, что изымать органы будут лишь у уже погибших, и разрушить стереотип-ужастик о «разбирании пациентов на органы», который так популярен в обществе.
«Как можно себе представить подпольный забор сердца? Этого не может быть! Это решение не одного врача, а целой комиссии, которая уполномочена департаментом здравоохранения. Работает бригада дежурных врачей, бригада констатации смерти мозга, работает лаборатория. И как тут можно подкупить? Это невозможно в принципе», – говорит Александр Чернявский.
За помощью к новосибирским медикам постоянно обращается Алтайский край, Тыва, Бурятия, Томск. В этих городах нет ни возможности оперировать, ни донорских центров. И врачи раз за разом пытаются донести до властей необходимость развивать институт донорства в каждом городе.
Ежегодно в России гибнут сотни тысяч людей, так и не дождавшиеся своих доноров.
Марина Мезина