Интервью на спорные темы получилось объемным: для удобства читателей редакция поделила текст на три части. С первой и второй можно ознакомиться по ссылкам. Публикуем третью и заключительную.
– Вы верите, что Академгородок 2.0 возродит Академгородок 1.0?
– Нет, не верю. Все академгородки есть плоды советского технократического и идеократического общества, которое готовилось к самостоятельному, уже не догоняющему рывку к следующему технологическому укладу. Рывок по малодушию отменили, но заповедники технократии остались. «Эффективные менеджеры», размовляющие на сколкоязе (языке ИЦ «Сколково») могут создать только очередного инновационного франкентшейна.
Но я не пессимист. В Академгородке и в Технопарке жизнь есть. А что в Сколково? Там колоссальные площади и живописная офисная инфраструктура. Пирамида какая-то черная демоническая с винтовой лестницей по внутреннему периметру. Я там был на годовщине одной госкорпорации. Пафосное и бессмысленное строение. Сколково есть внутренний оффшор, где просто удобно быть резидентом. «Что вы здесь делаете?» – спрашиваю. «Управляем проектами», – отвечают мне эфемеры (эффективные менеджеры). Так что пусть лучше Академгородок живет органично, без всяких «перезагрузок» и «апгрейдов», «перспективных треков» и «венчурных» драйверов экономики». Либеральные инноваторы только всё портят. Однажды придут новые научруки, и мы вспомним, с чего и, главное, для чего закладывались наши наукограды.
– Чем вы занимаетесь в зоне СВО?
– Я занимаюсь военно-политической работой по заданию высшего военно-политического руководства. Доношу и разъясняю позицию нашего руководства относительно СВО и международного положения, вселяю уверенность в личный состав. Всё направлено на одно – укрепление боевого духа наших солдат и офицеров. Наши люди должны понимать, что сражаются и умирают за правое дело.
– Как вы из академической среды оказались в среде военной и попали на СВО?
– Я сын и внук советских офицеров и свою, скажем так, – духовную связь с нашими вооруженными силами никогда не прерывал. Мне удалось сохранить некий взгляд со стороны на академическую среду. Я давно понял, что во многих научных школах торжествует сектантский дух. Этот дух особенно губителен в гуманитарных науках, где объективная истина не дана нам наглядно, а есть результат глубоких обобщений. Если этот сектантский дух берется на вооружение и финансируется врагом, – дело очень плохо. Мне повезло, что у меня всегда был простой и ясный ответ на вопрос о пользе философии: философы нужны как политработники. Стоит вспомнить Платона: «В обстоятельствах войны философу принадлежат особого рода слова и дела». Формально эта истина известна многим, но они либо не воспринимают ее всерьез, либо она вызывает у них отторжение.
– В чем причина этого отторжения?
– Многие коллеги по философскому цеху считают, что я морально пал, профанировал высокое знание и древнюю мудрость. Обычно так полагают западнисты, космополиты и пацифисты, что обычно суть одно в лице русского либерального интеллигента. Для меня их позиция и есть пример морального падения ученых-идеологов, отчуждения собственной гражданственности, о которой они столь любят рассуждать в контексте коммунальной бытовухи. А как дело доходит до защиты самого государства, теряют способность к суждению и начинают разговаривать восклицаниями о кошмарности войны и идиотскими риторическими вопросами вроде: «Как философ может призывать к убийству?». Это не лучший способ скрыть собственную профнепригодность за ширмой притворного морализаторства.
– Стремление людей к миру считается естественным. Почему вы отрицательно относитесь к пацифизму?
– Пацифизм есть радикальная самоубийственная идеология. Современный пацифизм несет в себе черты паразитарной идеологии хиппи, – отвратительнейшего результата американских психо-социальных экспериментов. Есть целые факультеты, на которых сама мысль, что философ может призывать убивать врагов, вызывает неподдельное изумление! В первые дни СВО либеральные хунвейбины запугивали патриотических преподавателей ссылками на статью 354 УК РФ – мол, мы совершаем преступление. Многие из них были убеждены, что Россия проиграет СВО в считанные месяцы и нас будут судить! Философ Михаил Немцев думал, что мы проиграем за месяц, а еще через месяц в России будет «революция».
А есть взгляды похуже наивного пацифизма. Профессор Сергей Смирнов к годовщине Александра Зиновьева за государственные деньги написал главу для книги: «Человек у зеркала: Антропология автобиографии». Автор считает, что Зиновьев в своих мемуарах неправильно пишет о войне как о «неестественном состоянии», без должного драматизма и даже задает дерзкий вопрос: «А были они у него, эти реальные военные будни? Где его окопная правда?». Не устраивает Смирнова, что в мемуарах ветерана слишком много окопных баек (на его взгляд) и слишком мало экзистенциальных соплей в стиле Ремарка, возбуждать которые на День Победы вменяется по известной вражеской методичке. Эта книга до сих пор висит на сайте Института философии и права, несмотря на справедливые требования Ольги Зиновьевой, вдовы философа, убрать ее как порочащую честь великого мужа. Руководство института не сочло нужным убрать книгу с сайта из чувства элементарного уважения в столетие знаменитого философа, которое отмечалось согласно решению президента.
Обращу внимание, что среди философов еще живы участники Великой Отечественной войны. Среди них профессор Давид Дубровский, которому сейчас 94 года. Он решительно поддержал СВО. Он участвовал в страшных боях, почитайте его мемуары. Прошлой осенью Дубровского предал аспирант, который написал отличную диссертацию. Этот чудень за день до своей защиты позвонил из Шереметьево и сообщил, что он эмигрирует, потому что объявили мобилизацию. Трусость просто фантастическая! Но причина не только в нем лично, этот факт говорит и об атмосфере в Институте философии РАН.
Мне до сих пор тяжело принять мысль, как в великой стране, которая десятилетиями готовилась к противостоянию с НАТО, оказалось так много людей, которые перешли на сторону врага! А многие готовы принимать все те несчастья и издевательства, которые Запад нам уготовил как должное.
– Каков главный мотив, который вами движет? Некоторые ваши коллеги считают, что это месть. Так ли это?
– И потребность справедливого возмездия тоже. Мне некому мстить конкретно из коллег, я мщу одновременно всем предателям Родины. Меня ни на минуту не покидало сознание, что Запад наш лютый, смертельный враг. Однажды и он должен ответить за те страдания и то опустошение, которые он принес на нашу землю. А сейчас для нас важнее всего воля к победе – как над внешним врагом, так и над внутренним.
Точка зрения героя интервью может не совпадать с мнением редакции